22 марта 1946 года на Нюрнбергском процессе. Вечернее заседание

Открывая вечернее заседание, председательствующий лорд Лоуренс объявляет решение трибунала по процессуальным вопросам. Трибунал устанавливает, что защитники должны оглашать лишь краткие выдержки из документов, которые они намерены предъявить, сообщая трибуналу общее содержание целого документа. Трибунал отметил, что подсудимый Геринг, признавая себя в качестве лидера № 2 гитлеровской Германии, получил полную свободу изложить и обосновать гитлеровские взгляды, программу и историю развития гитлеризма от начала до конца. В связи с этим трибунал не намерен разрешать какому-либо другому подсудимому касаться этих вопросов в своих показаниях. Подсудимые должны ограничиться лишь теми моментами, которые непосредственно касаются их собственной защиты. Защитники предупреждены, что они не должны цитировать из книг и речей подсудимых высказывания, выражающие их взгляды по вопросам этики, истории или отдельных событий.

После этого защитник Геринга продолжает свою речь. Он повторяет старые избитые доводы гитлеровской пропаганды о том, что Германия начала вооружаться якобы только после провала попыток разоружения других стран и что Германия захватила Австрию потому, что австрийский народ будто бы давно «мечтал» о присоединении к «Третьей империи». Затем защитник, пытаясь обелить Геринга, приводит цитаты из прогитлеровских книг и статей.

В оправдание зверств, совершённых немцами в отношении союзных военнопленных, защитник пытается привлечь немецкую «Белую книгу», изданную с чисто пропагандистскими целями в 1941 году. В этой книге гитлеровские пропагандисты приписывали союзникам все те жестокости и зверства, которые допускали немцы по отношению к советским военнопленным.

Главный обвинитель от СССР Руденко решительно протестует против оглашения и приобщения к делу этого документа. Обосновывая свой протест, Руденко говорит: «Рассмотрению трибунала подлежат дела о преступлениях, совершённых германскими главными военными преступниками, «Белая книга» представляет собой подбор фальсифицированных материалов о нарушениях, допущенных якобы не фашистской Германией, а другими государствами. Поэтому материалы «Белой книги» не могут служить доказательством по настоящему делу. Этот довод тем боле основателен, что «Белая книга» служила лишь целям фашистской пропаганды, пытаясь измышлениями и фальшивками оправдать или скрыть злодеяния, совершённые фашистами».

Защитник, настаивая на предъявлении этого документы, повторяет утверждения гитлеровской пропаганды о том, будто немецкие преступления против военнопленных были ответом на поведение союзников. В связи с этим Руденко заявляет: «Документами, предъявленными трибуналу, и вчерашним перекрёстным допросом подсудимого Геринга неопровержимо установлено, что немецкие директивы о злодеяниях были разработаны до начала войны».

Представитель американского обвинения Джексон поддерживает возражения Руденко. Он подчёркивает, что защита пытается вытащить на свет уже отвергнутый довод с целью оправдать немецкие злодеяния.

Председательствующий задаёт защитнику несколько вопросов о времени и месте происхождения документов. Выясняется, что все документы - это донесения гитлеровских офицеров или сотрудников подсудимого Риббентропа, составленные в таких выражениях, которые не оставляют ни малейшего сомнения в их пропагандистском характере.

Трибунал отвергает фашистскую «Белую книгу».

Однако защитник, будто бы не поняв всего этого спора, начинает оглашать другой гитлеровский документ, которым он пытается оправдать беспощадное разрушение германской авиацией мирных городов. Представитель английского обвинения Максуэлл-Файф возражает против предъявления этого документа.

Председательствующий разъясняет защитнику, что его трюк не пройдёт.

Защитник вытаскивает тогда новый «документ» - телеграмму какого-то Германа Берлина, который даёт восторженную характеристику Герману Герингу. Когда трибунал пытается выяснить происхождение этой телеграммы, то оказывается, что она была послана одним из поклонников Геринга защитнику Штамеру без соблюдения самых элементарных процессуальных норм. Джексон возражает против предъявления этой телеграммы. «У меня целых ящик, заваленный телеграммами, - говорит он. - Если бы я стал использовать эти телеграммы, не заверяя их соответствующим образом, я мог бы принести сюда целую тонну таких телеграмм. Нет никакой гарантии, что эта телеграмма не подписана вымышленной фамилией». Защитник сознаётся, что он не знает ни происхождения, ни автора этой телеграммы, но просит суд принять её в качестве доказательства. Эта смехотворная просьба отклоняется трибуналом.

Штамер объявляет, что он закончил представление материалов в защиту Геринга, хотя и оговаривает своё право представить дополнительные документы, ещё не доставленные ему. После сообщений процессуального порядка, сделанных Джексоном и представителем французского обвинения, защитник Гесса Зайдль начинает представление своих материалов с декларации, что Гесс не признаёт юрисдикции трибунала и что он отвечает только за приказы и законы, подписанные его собственным именем.

Вечернее заседание закрывается оглашением письменного показания личной секретарши Гесса.