8 апреля 1946 года на Нюрнбергском процессе. Вечернее заседание

На вечернем заседании трибунала 8 апреля свидетель Ламмерс, допрашиваемый защитниками, продолжал изворачиваться и лгать в подлинно гитлеровском стиле. Подобно всем обвиняемым, он пытается оправдать агрессивную и кровавую политику Гитлера, а с другой стороны, создать впечатление, будто бы только Гитлер, Гиммлер и Геббельс повинны во всех чудовищных преступлениях, совершённых гитлеровской верхушкой. Свидетель пускается в «исторические» разглагольствования, пытаясь сравнить политическое развитие древнего Рима с политическим развитием гитлеровской Германии. Председательствующий прерывает его и заявляет, что трибунал не интересуется историей древнего Рима.

Отвечая на вопросы адвоката Зайделя, свидетель доходит до смехотворного утверждения, будто он не был информирован о деятельности имперского правительства.

Давая показания о деятельности подсудимого Ганса Франка в оккупированной Польше, Ламмерс утверждает, что фактическими хозяевами в польском «генерал-губернаторстве» были командующий войсками, Геринг в качестве «уполномоченного по проведению четырёхлетнего плана», которому были подчинены все оккупированные территории в хозяйственном отношении, и Гиммлер, в распоряжении которого находились полицейская власть, концлагеря и весь аппарат расправы. Что касается Ганса Франка, то Ламмерс лживо и голословно изображает его чуть ли не защитником поляков от произвола эсэсовцев и гитлеровской полиции.

Столь же беспардонно выгораживает «свидетель» и подсудимого Розенберга, изображая дело так, будто он стоял за более «умеренные» мероприятия на оккупированных территориях, чем имперские комиссары Лозе и Кох.

Ламмерс начинает особенно усиленно изворачиваться, когда его спрашивают об уничтожении еврейского населения Европы. Сначала он заявляет, что Гитлер дал Гейдриху поручение «решить еврейский вопрос», добавляя, что он не знал, каким путём должен был решаться этот вопрос. Когда же Ламмерсу напоминают о лагерях уничтожения, он быстро спохватывается и начинает болтать, что будто бы указания Гитлера шли не дальше простой «эвакуации евреев». Что же касается лагерей и уничтожения евреев, то всё это свидетель приписывает Гиммлеру, учитывая, очевидно, что последнего уже нет в живых.

Бесчисленные преступления гестапо, входившего в состав министерства внутренних дел, Ламмерс, руководствуясь тем же расчётом, целиком сваливает на Гиммлера. Заодно Ламмерс пытается снять ответственность с подсудимого Фрика за кошмарные преступления, совершавшиеся в концентрационных лагерях. Он говорит, что распоряжение об уничтожении душевнобольных исходило от Гитлера. Если послушать показания Ламмерса, то получается, что это распоряжение каким-то непонятным образом прошло мимо министра внутренних дел Фрика. Кровавые злодеяния Фрика в Чехословакии были достаточно ярко освещены на суде обвинителями. Ламмерс же, признавая, что злодеяния в Чехословакии совершались по указаниям Карла Германа Франка (ныне судимого в Праге), изображает другого палача чешского народа - Фрика чуть ли не «спасителем» чехов.

В конце заседания Ламмерс, отвечая на наводящие вопросы Дикса - защитника подсудимого Шахта, голословно утверждает, что Шахт только о том и думал, как бы уйти в отставку.

На этом вечернее заседание заканчивается. Продолжение допроса Ламмерса переносится на следующий день.