26 июля 1946 года на Нюрнбергском процессе. Утреннее заседание

Сегодня трибунал приступил к слушанию заключительных речей обвинения.

Первым выступает главный обвинитель от США Джексон.

Он говорит, что никогда не происходило такого количества кровавых убийств и в таком масштабе, не совершались такие жестокости и бесчеловечные поступки, не производилось такого массового угона людей в рабство, такого уничтожения национальных меньшинств, как во времена гитлеровского режима.

«Если мы не сумеем уничтожить причину и предотвратить повторение таких проявлений варварства, - говорит Джексон, - можно будет с основанием сказать, что двадцатое столетие приведёт к гибели цивилизации».

Прежде, чем перейти к рассмотрению обвинения по разделам, Джексон останавливается на некоторых общих вопросах. Он говорит: «Мы предприняли шаги для того, чтобы стереть ужасные деяния со страниц нашей эры. Подсудимые жалуются, что мы шагаем слишком быстро. Подсудимые отрицают закон, по которому они привлекаются к ответственности. Их отвращение к закону, который осуждает их, не является оригинальным. Уже прежде было замечено, что вор, который чувствует на своей шее верёвку, не может оставаться хорошего мнения о законе».

Отметив, что показания подсудимых устранили всякое сомнение в их виновности, Джексон переходит к рассмотрению раздела обвинения в заговоре. Первой категорией преступных деяний заговорщиков Джексон считает захват гитлеровцами власти и подчинение Германии полицейской государственной системе. В 1933 году Геринг предвосхитил всю программу преднамеренных жестокостей и репрессий, публично заявив:

«Тот, кто в будущем попытается поднять руку на представителя национал-социалистского движения государства, должен знать, что очень скоро после этого он лишится жизни».

Чтобы достигнуть этой цели, были совершены различные преступления. Гестапо инструментами системы шпионажа, которая пронизывала всё общественную и частную жизнь страны, Геринг контролировал все частные телефонные переговоры. Неприкосновенность переписки была уничтожена. На каждые 90 домов были назначены партийные блоклейтеры, которые постоянно следили за теми, жил в этих домах. На основании их шпионских сведений людей бросали в места «превентивного заключения» и в концентрационные лагери без всякой судебной процедуры и без предъявления каких бы то ни было обвинений.

Ко второй группе преступлений заговорщиков Джексон относит лихорадочное тайное вооружение в нарушение Версальского договора. Этот тезис обвинитель подкрепляет оглашением данных о наличии к 1936 году в Германии соединений воздушного флота, о количестве пехотных дивизий, о вооружение военно-морского флота, а также о создании за период с 1933 по 1939 год мощной военной промышленности. Всё это, продолжает Джексон, было введено в действие, начиная с сентября 1939 года, в целой серии необъявленных войн против народов, с которыми Германия имела договоры об арбитраже и о ненападении, и в нарушение многократных гарантий.

К третьей группе преступлений, говорит обвинитель, относится ведение войны вопреки нормам международного права. Джексон ссылается на показания подсудимого Геринга, который заявлял, что законы сухопутной войны устарели и что никакой народ не мог якобы вести тотальную войну в рамках прежних законов. Джексон указывает, что в отношении советского народа и советских военнопленных ярость не знала границ. Джексон считает также установленным, что в гитлеровской Германии имели место такие преступные действия, как, например, расстрел британских и американских лётчиков, жестокое обращение с военнопленными западных стран, принуждение французских военнопленных принимать участие в военных усилиях Германии и другие преднамеренные нарушения Гаагской Женевской конвенции.

К четвёртой группе преступлений Джексон относит порабощение и ограбление населения оккупированных территорий. В подтверждение судья Джексон прежде всего ссылается на признание подсудимого Заукеля, который заявил, что «из пяти миллионов иностранных рабочих, которые прибыли в Германию, даже двести тысяч не приехали туда добровольно». Как указывает обвинитель, подсудимому официально доносили, что на подчинённых ему территориях «применялись такие методы вербовки рабочей силы, которые, быть может, берут своё начало в самом чёрном переводе торговли рабами», Заукель сообщал также о том, что агенты мужского и женского пола охотились за людьми, спаивали их и затем «обманом увозили в Германию». Эти пленники перевозились в неотапливаемых поездах, не получали там ни пиши, ни элементарных санитарных условий. Трупы умерших выбрасывались из вагонов на станциях, а новорождённых выбрасывали на ходу поезда. Тот же Заукель показывал, что «все рабочие получали лишь такое питание, кров и обращение, которые бы обеспечивали максимальную их эксплуатацию при минимальных затратах».

Население оккупированных территорий, заявляет Джексон, эксплуатировалось другими способами и безжалостно угнеталось. Террор был в порядке вещей. Арестовывались гражданские лица без предъявления каких-либо обвинений, их казнили без суда; уничтожались целые деревни, мужское население расстреливалось или отправлялось в концентрационные лагеря, женщин направляли на принудительные работы, а их детей разбрасывали по разным местам. Переходя к рассмотрению вопроса об ограблении оккупированных стран, Джексон ссылается на отчёты гитлеровцев, которые показывают, как тщательно поглощались ресурсы оккупированных стран германской военной экономикой, что вызывало эпидемии, голод и нужду среди населения. Специальный штаб Розенберга грабил сокровища искусств для Геринга и других членов его банд.

Пятую группу преступлений, заявил Джексон, составляют преследование и истребление евреев и христиан.

Как заявляет Джексон, Адольф Эйхман, зловещий исполнитель программы уничтожения населения, высчитал, что «операции» против евреев привели к уничтожению шести миллионов человек. Из этого числа четыре миллиона были уничтожены в специальных учреждениях для истребления, а два миллиона были уничтожены «эйнзацгруппами», мобильными частями полиции безопасности и СД, которые преследовали евреев в гетто и в их домах, уничтожали в душегубках, расстреливали в противотанковых рвах, всеми средствами, которые только могла выдумать изобретательность. Основным средством преследования и истребления были концентрационные лагери, порождённые Герингом и взращённые под руководством подсудимых Фрика и Кальтенбруннера.

Таковы пять наиболее существенных преступлений нацистского режима, говорит Джексон. Совершение их не может быть опровергнуто и остаётся признанным. Эти преднамеренные преступления были совершены в соответствии с общим гитлеровским планом или сговором. Центральным в этой цепи преступления звеном, которое их объединяет, является заговор для ведения агрессивной войны. Это является главной причиной того, что эти преступления подсудны международному праву.

Далее Джексон подробно анализирует те факты, которые характеризуют бешеную всестороннюю подготовку Германии к агрессивной войне. Джексон, в частности, оглашает заявление ныне мёртвого гитлеровского заговорщика Лея, который через пять дней после начала войны говорил:

«Мы, национал-социалисты, взяли под свой контроль все ресурсы и энергию в период последних семи лет, чтобы быть подготовленными к великому испытанию войны".

Как отмечает обвинитель, все приготовления к войне велись в строжайшей тайне. Кейтель 23 мая 1933 заявил в Совете обороны империи: «Ни один документ не должен быть утерян, так как иначе вражеская пропаганда воспользуется им. То, что передаётся устно, не может быть доказано и может поэтому отрицаться нами в Женеве».

Генеральный штаб, продолжает обвинитель, конечно, должен был включиться в эти военные приготовления. В своих приготовлениях генералы не ограничивались военными вопросами. Они участвовали и во всех главных дипломатических и политических манёврах. В октябре 1938 года, почти за год до начала войны, нарушение установленных правил ведения войны в самых широких масштабах рассматривалось гитлеровцами как политика. Германское верховное командование издало совершенно секретный список тех лживых объяснений, которые должны были в подобных случаях приводиться министерством пропаганды. Командующим вооружёнными силами был отдан приказ использовать любые способы ведения войны в случае, если они облегчат победу. Уже в ходе войны приказы становились более беспощадными.

Таким образом, заявляет обвинитель, военные преступления против войск союзников и преступления против человечности, совершавшиеся на оккупированных территориях, неоспоримо представляют собой часть программы ведения войны.